Темная сторона медали - Страница 91

Продолжаю аналогию с ядерным оружием. Вы шарахнули по противнику тремя боеголовками. Он ответил вам одной. Противник в руинах. Но и у вас тоже немереные жертвы.

Тем более что лагерь на относительно ровной местности представляет собой гораздо более удобную мишень для живого летающего огнемета, нежели каменный замок, состоящий из сплошных подземелий.

Бортис это понимал так же хорошо, как я. Поэтому и ввел драконов в игру только на третьей неделе осады.

Когда-то давно, еще до войны, я спросил у Киндаро, почему драконы соглашаются принимать участие в человеческих войнах. Ведь, по большому счету, человек не может предложить дракону ничего такого, чего бы дракон не мог взять сам. Человек не может запугать дракона силой оружия и принудить его повиноваться своей воле. Там, где живут драконы, на заснеженных горных вершинах, человек не способен достаточно эффективно вести военные действия.

Киндаро долго думал над ответом.

А потом сказал правду.

Драконы считали, что этот мир принадлежит им. А другие расы, мелкие и ничтожные, являются лишь декорацией, элементом вспомогательным и преходящим. Так к ним и относились. Время от времени запугивали, время от времени уничтожали особо надоедливые экземпляры, но, в целом – просто игнорировали.

А преходящие оказались самыми что ни на есть постоянными.

В какой-то момент драконы обнаружили, что людей, эльфов, гномов, орков и прочих тараканов развелось уж слишком много. Так много, что это уже неприемлемо. Неудобно. Некомфортно.

Но на войну драконы не решились. Когда-то они обладали силой, способной стереть мелкие народы с лица земли, теперь уже у них такой силы не было. И если бы они вступили открыто, то, возможно, им удалось бы выполнить поставленную перед собой задачу. Но потери, которые они бы понесли, способны были поставить крест и на их роде тоже.

Зато войны между мелкими народами драконы только приветствовали. Ведь, по логике вещей, забравшиеся в их дом тараканы убивали друг друга. Иногда можно было помочь одной группировке тараканов, иногда – другой.

Тараканы грызутся друг с другом, а ты их сверху тапкой, тапкой…

Две темные точки в небе, стремительно увеличивающиеся в размерах, первым заметил конечно же Хэмфри. Тотчас ударил колокол, на башнях зажглись сигнальные огни, и народ потянулся в убежища.

В большом количестве людей на стенах не было необходимости. Бортис и не думал выставлять против нас армию, посылая солдат на верную смерть. Скорее всего, они сейчас стремительно зарываются под землю, если еще не зарылись, и молятся своим богам, чтобы те отвели опасность.

Подлетное время Киндаро – семь минут.

Эти твари будут здесь через пять.

Казалось бы, всего две минуты. Но мне рассказали, что такое две минуты, когда над головой кружит чудовище, способное за секунды изжарить стадо слонов.

– Два, – сказал Хэмфри. – Судя по расцветке, Аталок и Сноуграсс. А где же Флегг?

– В Караганде, – сказал Ланс, демонстрируя хорошую память на мои высказывания. – В укрытие, господа, в укрытие.

Я никогда не видел дракона в бою. Поэтому и увидел совсем не то, что ожидал.

Дракон оказался вовсе не большим летающим огнеметом. Скорее, это был мобильный низко летящий вулкан. Он не дышал пламенем. Он извергал его из себя. Деревянные постройки во внутреннем дворе полыхали. Две башни тоже были охвачены огнем. Казалось бы, камень, чему там гореть. А горели.

Аталок поливал огнем Цитадель. Сноуграсс висел над ним, прикрывая сверху.

– Пока эта тварюга в воздухе, ни хрена ты с ней не сделаешь, – объяснил Ланс, хладнокровно закуривая трубку и пуская дым. – Но в воздухе она больше сорока минут без планирования не держится, тяжелая слишком. Я имею в виду, больше сорока минут маневрирования и поджаривания наземных целей. По прямой-то она долго лететь может. А вот в таком режиме – нет. Хотя бы на пару минут должна присесть, дух перевести. Тогда-то ее и брать можно. Если с умом к вопросу подойти. Творчески, так сказать.

– Меня беспокоит отсутствие третьего, – сказал Хэмфри.

– Пусть оно тебя больше не беспокоит, – сказал Ланс. – Третий наверняка прикрывает лагерь от нашей зверюшки. Бортис не дурак. Мы тут, в замке, и час выдержим. А Киндаро на равнине их всех за минуты в угли превратит.

На башне Микки Мауса вдруг объявился отряд орков с луками и арбалетами. Им что, не объяснили?

Они успели выстрелить всего по разу. Потом Аталок развернулся…

– Глупцы, – откомментировал Ланс. – И главное ведь, не поцарапали его даже. Геройская, но совершенно бессмысленная смерть. В принципе все геройские смерти, как правило, бессмысленны.

– Э… хотелось бы уточнить кое-какие детали у большого специалиста, – сказал Хэмфри. – Значит, на дракона надо наваливаться, когда он присядет отдохнуть?

– Ага.

– А если он на равнине сядет?

– А мы его, родимого, из катапульты приложим, – сказал Ланс.

Было страшно. Наверное, так же страшно слышать над головой гул двигателей тактического бомбардировщика и песню ветра в стабилизаторе бомбы. Но бомба падает быстро, а дракон… Зависает над целью, подобно вертолету, и методично поливает вас огнем.

Не просто кусок металла со взрывчаткой и детонатором внутри, которому безразлично, где взрываться. Разумная, способная принимать решения тварь, цель которой – извести как можно больше народу.

Киндаро упал на Сноуграсса сверху, словно вывалился из облака. Ударил огнем, когтями, хвостом. Повредил правое крыло.

Сноуграсс вырвался из смертельных объятий, взмахнул неуклюже крыльями и рухнул в замок, погребая под собой оружейные мастерские.